Иркутский иконописец Ольга Максимовых

И трепет в ней, и сила вдохновенья!
Пред ликом сердце в сладостном огне…
Икона – человечьих рук творенье –
Запечатлела дух на полотне.

Любовь Голубицкая-Басс, Приднестровье

Предопределённость, предрасположенность, призвание… А если действительно призвание, то, когда и кем, и на что? И вдруг ли, случайно ли, сразу ли?..

Не сразу, не вдруг и не случайно вот уже более тридцати иконописных работ вышли из-под кисти Ольги Васильевны Максимовых, большинство из которых написаны специально для нашего прихода, храма святых апостолов Петра и Павла. Многие из молящихся даже не подозревают, что они прикладываются к образам, созданным искусными руками нашей прихожанки, зачастую скромно и незаметно стоящей рядом с ними. И тем более им невдомёк, как и где эти иконы увидели свет Божий.

Нет, не в просторной живописной мастерской, заставленной мольбертами, станками, рамами, холстами и пропахшей красками и различными лаками. Все иконы до недавнего времени Ольга Васильевна писала у себя дома, в малогабаритной благоустроенной квартирке обычной многоэтажки, где, впрочем, там же у небольшого окна создавались ранее и её живописные полотна. Да-да, сначала были и холсты, и масло, и бумага, и акварель. А сейчас деревянная доска – тёплая, и живая. Одни сюжеты, яркие, реалистичные, но преходящие сменили другие – сдержанные, канонично-статичные, но вечные. Мастер живописи превращалась в смиренного иконописца, путь, надо отметить, далеко не традиционный в современном искусстве. Что это? Простая смена амплуа или мода на религиозность? Нисхождение к простоте и безыскусности или всё-таки восхождение?

Художница Ольга Максимовых

Знатокам и любителям живописи давно и хорошо известно имя Ольги Максимовых. Любимые жанры иркутской художницы – городские и байкальские пейзажи, портреты и натюрморты. Её картины по цветовой гамме и необыкновенной светящести всегда вызывали ощущение свежести и радости. Искусствоведы отмечают в них безупречную гармонию и внутренний психологизм. Многие работы Ольги Васильевны находятся в частных коллекциях, и не только в России, но и за рубежом. В 2013 году Ольга Максимовых была принята в члены Иркутского регионального отделения Союза художников России. Она органично влилась в ряды современных художников Приангарья и оказалась на одной творческой орбите с такими маститыми сибирскими живописцами, как Г. В. Богданов, В. С. Рогаль, Е. С. Симонов, А. И. Вычугжанин, А. Г. Костовский, а также Г. А. Курочкина, Г. Е. Новикова, Р.Н. Шпирко (Бардина), Е. В. Ушаков и многие другие. Но Ольга не затерялась среди ярких иркутских звёзд, а продолжала радовать своих поклонников ровным чистым светом своего таланта.

Художница Ольга Максимовых

Родилась Оля в предместье Глазково. Училась одновременно в трёх школах: общеобразовательной, художественной и музыкальной по классу скрипки (как сама с улыбкой признаётся, шесть лет «через не хочу»). После восьмилетки с лёгкостью поступила на отделение живописи единственного от Урала до Владивостока Иркутского училища искусств, которое с начала 60-х годов ориентировалось на высокие достижения русской академической школы живописи благодаря незаурядной плеяде своих преподавателей. В тот год на одно место претендовали семнадцать человек. Учиться Ольге выпало у маститого художника Михаила Даниловича Воронько, члена Союза художников России, заслуженного художника РФ, преподавателя художественного училища и технического университета. Михаил Воронько, который, по отзыву искусствоведа Тамары Драницы, был «тонким лиричным обаятельным живописцем и графиком», обладал феноменальным педагогическим чутьём. Тридцать четыре года, сочетая обучение с воспитанием, он растил в училище искусств подлинных колористов, ставших впоследствии настоящими мастерами своего дела, широко известными не только в Иркутской области и России, но и за её пределами. Это выпускники 60-х - Гелий Мамилов (1964) и Анатолий Аносов (1964), Виктор Мироненко (1964) и Виталий Смагин (1965), семидесятники Алла Цыбикова (1970), Александр Шпирко (1974), Анатолий Погребной (1975), Сергей Коренев (1975). На выпускном экзамене в 1979 году оценку «отлично» получила только Ольга – значимый успех для устремленного к художественным высотам молодого специалиста.

Байкальский омуль, 2002 г.

После окончания училища Ольга и сама пошла по педагогической стезе. Двадцать шесть лет преподавала живопись, рисунок, историю искусства, композицию в детской художественной школе №1, выпускницей которой сама же и была. Своим воспитанникам Ольга Максимовна неустанно повторяла главную мысль: залог творческого успеха – умение радоваться каждому моменту жизни. При этом оставалась художником и входила в одно из первых в Иркутске творческое объединение «М'Арт», в котором молодые иркутские художницы находили и понимание, и взаимную поддержку, и элементарную помощь.

Куржак. Серия Храмы Иркутска, 2006 год.

Ежегодно с наступлением весны Ольга вместе с «мартовцами», а точнее «мартовками», хорошо известными в художественной жизни Приангарья женщинами-художниками (Раисой Бардиной-Шпирко, Людмилой Назаровой, Натальей Сысоевой и другими) принимала участие в масштабных и значимых выставках нашего города, регулярно проводила и свои персональные выставки. В живописи Ольги Максимовых уже тогда присутствовали православные мотивы: достаточно вспомнить серию работ «Храмы Иркутска» и триптих «Верую». Каждая из частей триптиха: «Светлый образ Арсения», «Водосвятие» и «Молитвы Никиты» - своеобразная новелла о душе, чистой и доверчивой. Пять (!!!) её картин (что уже само по себе является уникальным событием), в том числе «Молитва Никиты», были отобраны авторитетным жюри для участия в региональной выставке в Омске.

Молитва. Никита. Одна из частей триптиха Верую, 2011 год.

Так бывает, некоторые рядовые житейские обстоятельства, казалось бы, совершенно случайные, так или иначе становятся своеобразной точкой отсчета, которая определяет дальнейшее развитие событий, кардинально меняя и ход жизни, и самую судьбу. Не первый год мы отмечаем дни рождения нашего настоятеля. Вот и в тот август прихожане решили подарить на день рождения батюшке Алексию «живую» именную икону. Побегали по антикварным магазинам, церковным лавкам – ничего подходящего не нашли. Тут и вспомнили, что на приходе есть свой художник. Отказать своим братьям и сестрам - ни язык, ни тем более сердце «не повернулись». Пришлось писать. Первообраз Ольга Васильевна нашла в… Московском Кремле (конечно, с помощью интернета), обратив внимание на фрагмент росписи храма (позже сама увидит воочию). Так родилась её первая икона – «Алексий, человек Божий». А потом…

– Ольга, а что это Вы не напишете икону? Вы же художник!
– Нет-нет. Да, я художник, но не иконописец.

Батюшка мягко настаивал:

– Ольга Васильевна, надо…

Сдалась:

И испробовала – «Игоревскую». Написала и поняла, что это совершенно другая техника, это не картинку писать. Писала её акриловыми красками (поливинилацетатными). И заявила батюшке: «Не смогу». А он опять мягко, но настойчиво:

– Надо… храм надо украшать… иконы нужны…

Господи, дай мне время написать Иннокентия!

… С Олегом мы встретились – о Боге ничего не знали. Поженились – о Боге ничего не знали. Грянул гром, когда сыну Саше было пять лет, Алёшеньке год и два месяца, а у меня онкология. Побежала в храм. Крестились всей семьёй. Венчались позже в Иркутске. И после – всё спокойно, хорошо, Господь нас встретил, распахнул ручки и сказал: «Здравствуйте!». Мы успокоились, иногда заходили в храм. А Господь ждал. Долго ждал.

Петропавловский Храм г. Иркутска

Пришёл 2011 год – как тюкнуло… как подпрыгнула… и побежала в наш храм. Первый раз пришла к батюшке в воскресенье, он исповедовал и сказал: «Я Вас больше никогда не буду исповедовать в воскресенье». После подошла к батюшке: «Вы сказали, что больше не будете меня исповедовать, это значит, что я умру?!» Наш батюшка всегда внимательно выслушивает и точно указывает на промахи. Однажды сказал: «Вы ко мне – как к Владимиру Ильичу Ленину…», и я подумала тогда: как точно сказано о моих поступках. Супруг Олег на службы ходил, но не исповедовался долго, на вопросы отвечал: «Рано!» Но однажды исповедь произошла, после этого он стал участвовать в хозяйственной жизни храма, строить трапезную, уйдя из собственного «дела».

В 2012, 2014 годах семейный отдых прошел в Пекине, Париже, Венеции… Кораблики, гондолы, венецианские улочки, мосточки… естественно, новые этюды, картины. И снова болезнь. Тут уж от храма не отойдёшь. Наш батюшка такой, что от него не оторвёшься. Преподавать в храме стала. Чтобы писать иконы, нужно преодолеть столько болезней, поэтому Господь мне давал шанс выжить. Кстати, в начале учёбы заболела, первую сессию пропустила. И сказала: «Господи, дай мне время написать святителя Иннокентия…»

Венеция. Серия Итальянские каникулы, 2014 год.

Раньше Ольге казалось: хороший портретист (а не каждый художник способен написать портрет!) и икону сделать может: глазки, бровки, губки… С таким убеждением и писала свою первую «учебную» икону «Казанская». А когда потребовалась консультация, то ей не смогли объяснить, что в написанной ею иконе не так. Обратилась за помощью к Елене Анатольевне Алёшиной, признанному мастеру иконописной мастерской, возрожденной в начале 90-х годов в Иркутске усилиями давно сложившегося творческого союза с Ириной Горбуновой и Михаилом Лутаенко. Эта группа художников за возрождение историко-культурного наследия Иркутска была удостоена премии святителя Иннокентия, а также премии губернатора «За достижения в области культуры и искусства». Еленой Алёшиной расписаны Иркутский Собор Богоявления, храм Блаженной Ксении Петербургской, церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Пивоварихе, Свято-Иннокентьевский храм в Анге. Попросила Ольга у Елены Анатольевны всего ничего – позволить присутствовать в мастерской и наблюдать за процессом работы (ведь художник всегда поймёт, как работает коллега!). Ответ мастера был резок:

– Нет! Стоять у меня за спиной не получится!

И Ольга вновь стала ученицей, поступив на четырехгодичные курсы в училище искусств. Её наставником и учителем стала выдающийся художник-иконописец, член Союза художников России Елена Николаевна Алёшина…

Париж. Вид с моста искусств.2013 г

– Я поняла: иконопись и живопись – разные вещи. Обязательно нужен учитель, который тебя ведёт, учиться надо не один год. В начале учёбы снова заболела, и первую сессию пропустила. Сказала: «Господи, дай мне время написать Иннокентия!» Стала ходить к мощам свт. Иннокентия перед процедурами и посещениями врачей. Сижу в храме и реву. Услышал! И слава Богу: то хорошо, это хорошо. Решила: как только напишу Иннокентия – значит, я готова.

И вот вторая сессия. «Новоиспечённая студентка» изучает технологию иконописи, осваивает новые виды и этапы работ с эмульсией, золотом, росписью одежды. Всё это усваивать Ольге было легче по сравнению с теми, кто был без художественного образования, обучался с «нуля». Ольга Васильевна пишет образ Божией Матери «Ярославская» (это тоже не простое совпадение, имя её внучки – Ярослава). Отрабатывается техника: постановка руки, каллиграфия, работа с деталями, ликом, складками одежды. На подготовительном этапе всегда изучается извод (то есть утверждённый образ иконографического изображения святого или сюжета, характерных для данного времени, места, школы или иконописной мастерской и прототип, то есть оригинальное изображение).

Процесс этот длится до двух недель. Когда решён вопрос с ликом, делают прорись (предшествующий живописи контурный рисунок, сделанный с оригинала кистью через кальку), затем на этапе золочения делают нимб: наносится лаковая «подушка» – несколько слоёв лака, причем, каждый слой должен просохнуть, который затем шлифовальной шкуркой прочищается. Сложный и длительный технологический процесс, который не ускорить во времени. В последующем наносится золото. А далее пишутся лик и одеяние... Кстати, в древней Руси над созданием одной иконы трудились несколько мастеров, каждый из которых выполнял определённый этап, сегодня же всё прочно вошло в практику одного иконописца. От замысла до конечного результата – три месяца.

По окончании иконописных курсов Ольга Васильевна пишет дипломную работу – икону «Иннокентий Иркутский» (ныне размещается в исповедальне нашего храма).

Святитель Иннокентий Кульчицкий

– Многие учащиеся курсов ходят до сих пор к нашему мастеру Алёне Анатольевне. Может, это дерзость с моей стороны, но от наставника когда-то надо отрываться, решать задачу самостоятельно, иначе не почувствую икону. Понимаю, что делаю ошибки, понимаю, чего не хватает, стараюсь исправляться. Есть структура, методика работы над произведением – я получила их. А теперь должна самостоятельно трудиться. Знаю: Бог меня сберег именно для этого момента, чтобы я стала иконописцем. Я несовершенство. Стараюсь приблизиться к профессионалам. Написана икона «Воскресение Христово» – надо «Сошествие во ад». Праздничные иконы надо писать. Значит, меня пока Господь держит, для чего-то я Ему нужна!

Иконописец Ольга Максимовых

Иконотворчество на Руси рассматривалось как дар Божий и духовный подвиг. Современная иконопись, безусловно, искусство литургическое. Домашняя «литургия» Ольги Васильевны особенная. Пишет, слушая Евангелие дня, обязательно на русском и старославянском и с толкованием, далее работу сопровождают аудиозаписи: молитвы, акафисты, философские рассуждения протоиерея Артемия Владимирова и других священников, произведения классической литературы. Только труды Павла Флоренского невозможно совмещать с работой – религиозная философия богослова требует повышенного внимания и сосредоточенности.

«Московская школа иконописи» стала настольной книгой, первой из купленных в «Роднике» на студенческую стипендию. Тогда книги по искусству в хорошем издании (в данном случае «Аврора») были великой редкостью. Показывает её, открывает и – первым находит Рублёва, приговаривает: «Мой любимый…». Восхищается всем, и как прописаны складки, и как мастер добивается прозрачности, цвета, как написаны одежда, власы, руки, драгоценные каменья.

От себя попутно замечу, в иконах преподобного Андрея Рублёва специалисты даже в микроскоп не смогли разглядеть следы от кисти. В отличие от икон других мастеров, его иконы – словно нерукотворные… какой ширины была у него кисть, в каком направлении делались мазки – это осталось тайной святого мастера.

Ольга Васильевна снова и снова при мне и вслух решает загадку: как можно добиться света «оттуда»? Какую подобрать санкирь - то тёмная, то очень светлая. (Санкирь в иконописи – тёмный, оливковый или коричневый тон, поверх которого кладутся остальные, более прозрачные слои при живописании лика, рук и других открытых частей тела («личного письма»). Изучает въедливо послойность наложения красочных слоёв: коричневый, умбристый, зеленый, охра… – обычным смешиванием на палитре их не получить. Иконописец, улыбается она, должен быть немного «химиком». И с этой позиции изучает разные эпохи, византийскую и древнерусскую, разные традиции, манеры письма разных мастеров, стремится им подражать, впитывает прекрасные эстетические принципы и художественные идеи, даже перенимает технические приёмы. И хотя уже три десятка икон ею написано, этот «ученический» опыт для неё – всё-таки определённый художественный этап, за которым последует, будем надеяться, нечто новое. Ведь копирование образцов древних мастеров вряд ли может быть самоцелью, тем более высшей. Современные искусствоведы признают понятие «авторской иконы», авторского стиля. Ведь никто не станет отрицать очевидное, что в XXI веке на первый план выходит личность. Вот и получается, что современное искусство должно говорить современным языком, ведь мы не можем мыслить так, как мыслили в XVII, XVIII или XIX веке.

Через икону Ольга Васильевна передает нам, молящимся, богословские смыслы. У нынешнего иконописца ответственная миссия: он должен сказать своё слово так, чтобы оно было услышано, написать так, чтобы его икона стала для кого-то откровением. Ольга живо интересуется особенностями работы современных мастеров, на практике применяет приёмы отдельных авторов. Выбирает тех из них, у которых может научиться, которые могут ей что-то открыть. Так, например, рискнула использовать акварель, сложила буквы в орнамент – текст ведь тоже может быть украшением иконы! – а прошло совсем немного времени и краски выгорели, осталась еле заметная яичная эмульсия – пришлось переделывать. Теперь с осторожностью использует акварель. Выработала и собственное открытие: икону надо писать не желтком, а желтком с белком – чтобы живопись «не исчезла», и это тоже из области личных наблюдений и опыта.

Независимо от того, большая перед ней или маленькая доска будущей иконы, всегда поначалу сомневается: «Я не смогу…». «Надо!», – вспоминает «волшебное» слово батюшки Алексия. А себе говорит: «Деваться некуда…». И… раз – пошло дело, легко пошло. Работает с небольшим ликом – одно движение кисти, с крупным – совершенно другая моторика. В жизни человек импульсивный, в некоторых моментах даже раздражительный, при написании икон, как сама утверждает, абсолютно спокойна.

– Когда пишешь, чувство страха безумное – перед тобой чистейшая доска! Согрешил – и ты уже нечист! Раскаешься – но всё равно себя упрекаешь. Во мне художник не вытравился. Люблю мощные, широкие мазки. Мне нравится, когда минимальными средствами добиваются многого. Люблю Рублёва. Но и современную школу. Я это принимаю. Вижу, как шла рука иконописца, как красиво она моделировала, как он всё собирает-собирает-собирает и вдруг – мощно, широко, уверенно, смело постепенно положил один слой, другой... могу понять, как это смоделировано. И вижу, как это гениально! Совершенно! Во мне сидит художник, который любит эстетику жизни. Я пытаюсь войти в образ иконописца, который жил в определённое время и понять, как он писал, разобраться основательно.

Признается, что «следит» за иконами. Иногда «не узнает» их, смотрит и думает: «Я не могла так написать!» Словно подтверждает истину искусствоведов: установленная в храме икона утрачивает «авторство».

Настоятель Петропавловского Храма, протоиерей Алексей Яковлев

Для настоятеля о. Алексия очень важно воззрение на семью, на семейные идеалы. В храме была икона царской семьи, но маленькая и в алтаре. И однажды батюшка сказал Ольге:

– Нашему храму нужна икона царских страстотерпцев.
– Хорошо, батюшка. Но! Буду писать её в том цвете, в каком я хочу!
– Хорошо!

Любимый её цвет, цвет истинного мариниста, – зелёный. В таком цвете исполнены иконы Николая-чудотворца, Матроны Московской и Ксении Петербуржской, Архангела Михаила. О. Алексий спросил:

– Опять будет зелёная?
 – Нет, батюшка. Можно я напишу так, как думаю?

Признаётся: «Непокорная, батюшке условия ставить, нет смирения». Много читала о царских мучениках, пересмотрела семейные фотографии, погружаясь в мир царской семьи – какие отношения были у них друг с другом! И поняла: они должны быть на красном фоне. Это цвет страдания. Цвет торжественный. В церковной символике – знак огня, самого Бога. 

Сейчас в алтаре нашего храма находится икона «Воскресение Христово», а на аналое – «Сошествие во ад». А сначала Ольга задумала по-другому. Когда приступила к работе над иконой для аналоя, батюшка сказал: «Это неправильно. Надо «Сошествие во ад». Стала искать ответ, и оказалось, всего один-два процента икон – «Сошествие во ад». Верит батюшке: он прав, он всё основательно знает. Христос воскрес, но сошёл в ад, и «ужаснулся ад». Батюшка всегда со-участвует в работе нашего иконописца, постоянно интересуется искусствоведческими трудами. Он скрупулёзно разобрался с тем, кто и где изображён на канонических иконах Тайной вечери. На Пасху-2022 икона «Тайная вечеря» кисти Ольги Максимовых заняла своё место над Царскими вратами.

Отсутствие амбициозности, неуверенность в себе, в своих силах, признаётся Ольга, естественные свойства её природы. И как художнику с таким характером выйти из творческой «темницы»!? Можно предположить, что это было бы совершенно невозможно без внешнего воздействия на её личность. Так и есть! Влияние супруга оказалось тем самым благодатным воздействием. Откровенничает, раньше писала конъюнктурные работы, которые нравились обывателю как «живое» искусство, «настоящее». Только сейчас, и в этом с ней полностью солидарен муж, Ольга Максимовых не участвует в выставках, не хочет «выходить» в салоны, живопись относит к предметам роскоши – кому сейчас это нужно?!

– Считается, что светское искусство – это высочайшее мастерство, талант. А я считаю, что икона – высота. Всё изобразительное русское искусство пошло от иконы. Это божественное искусство. Если в живописи можно прикрыться: я так вижу – в иконе так не пройдёт. Икона являет Вечность. И это ответственно.

Мысли иконописца Ольги Максимовых находят подтверждение у святителя Иоанна Шанхайского с его непререкаемым авторитетным высказыванием: «Икона не есть портрет; портрет изображает только земной облик человека, икона же передает и внутреннее его состояние, его святость и близость к небу. На иконе должны отображаться невидимые подвиги и сиять небесная слава».

P.S. Современные искусствоведы наблюдают за развитием современной иконописи в России, пишут монографии, изучают её иркутскую ветвь, высоко ценят имена таких мастеров Приангарья, как Михаил Лутаенко, Елена Алёшина, Ирина Горбунова. И в этой плеяде, безусловно, достойное место занимает прихожанка храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла, художник-иконописец Ольга Васильевна Максимовых.

 В первые минуты нашего разговора Ольга Васильевна предупредила категорично:

– Чтобы никаких очарований по поводу моей личности! Хуже нет разочарований в человеке. Я со своими недостатками и грехами…

Отвечаю:

– Очарования – нет. Молитва сердца – есть!

Автор текста Татьяна Колесникова